Икона. 1420-е гг.
В основе иконописного произведения – ветхозаветный сюжет: прием и угощение старцем Авраамом и его женой Сарой трех мужей – странников, в образе которых триединый бог. Икона глубоко символична. Каждая деталь композиции подчеркивает идею единения. Великий мастер включает фигуры ангелов в круг – символ вечности и единства, избегает резких линий, направляет их движение к одному контуру. Рисунок изящен, силуэты ангелов гибкие и стройные.
Андрей Рублев. Троица. Безусловно, композиционным центром является чаша – символ жертвенности. Она первая бросается в глаза зрителю: сын протягивает руку к чаше, он готов выполнить решение отца, принести себя в жертву ради спасения человечества. Ради спасения униженной и разоренной России тоже нужно было жертвовать собой. Суровая действительность требовала от русичей самоотверженных поступков.
Колорит картины (цветовое решение) жизнерадостен. Преобладают светлые, теплые тона, отсутствует черный цвет. Изограф использует широкую гамму естественных красок – синюю, васильковую, темно-вишневую. При этом преобладает ляпис-лазурь, знаменитый Рублевский голубец. Изограф пишет композицию на традиционном золотистом фоне, который в наибольшей степени передавал идею зыбкости пространства, небесного, божественного мира. В истории религиозного искусства нет произведения более совершенного, чем это.
«“Троицу” ныне знают все — даже те, кто имеет самое приблизительное представление о русском искусстве. Ею гордится Третьяковская галерея, как одной из своих драгоценностей. Написана она была в начале XV века для собора Троице-Сергиева монастыря, а расчищена только в 1904 году…
Собственно богословский сюжет «Троицы» сейчас уже мало кому известен. Это библейский миф о трех таинственных путниках, посетивших старца Авраама, чтобы возвестить ему о будущем рождении сына. Христианская догматика истолковывала этих путников-ангелов как три ипостаси единого божества: бог-дух, бог-отец и бог-сын. Андрей Рублев изобразил их сокровенную беседу, протекающую как бы в молчании. Три кротких ангела легкими склонениями голов, легкими движениями рук предрешают будущую судьбу мира. Они предвидят печали, и жертвы, и крестный путь, но это находит высшее, конечное разрешение в умиротворенной гармонии. Какая-то необыкновенная чистота излучается не только взорами ангелов, но и всем строем картины, ее золотисто-голубой красочной гаммой и мягкостью силуэтов. Столь любимые нашими предками волнообразные и круговые ритмы здесь доведены до самого совершенного выражения: линии плывут и поют. Живопись становится почти музыкой, тема победы добра воспринимается музыкально» .
| Андрей Рублёв | Искусство Московской Руси | Содержание |