Икона Владимирской Богоматери в 12 веке была привезена на Русь из Византии и осталась здесь навсегда.
В Успенском соборе находилась самая почитаемая до сих пор на Руси икона – Владимирская Богоматерь. Она была привезена из Византии в Киев, а затем похищена Андреем Боголюбским, когда тот уезжал из Киева во Владимир.
По преданию, икона написана евангелистом Лукой. Народная молва приписывает ей множество чудес, например, защита Москвы от войск грозного Тамерлана в день ее привоза в столицу. Владимирская Богоматерь была реставрирована в 1918 году. От первоначальной живописи сохранились только лики, все остальное было переписано в XV-XVI веках. В настоящее время икона хранится в Государственной Третьяковской галерее. Она по-прежнему привлекает внимание зрителя: Богоматерь прижимается щекой к щеке младенца.
Этот иконографический тип богородных икон в Византии получил название Элеуса – Милостивая, на Руси – Умиление. Неизвестный мастер в точности следовал предписанному иконографическому канону: изображение плоскостное, статичное. Одновременно ему удивительно точно удалось передать самые земные чувства матери – извечную тревогу за будущее своего младенца. Андрей Боголюбский особо верил в необыкновенную силу Владимирской Богоматери, считал ее заступницей, брал с собою в походы. Он украсил ее окладом в 15 футов золота, жемчугом, драгоценными камнями. В 1395 году икону торжественно перевезли в Москву.
«Если одухотворенность Пантократора в храме Дафни или сидящей на троне богоматери в храме Софии действительно находятся где-то за пределами реальных чувств, то Владимирская богоматерь близка человеческому сердцу. Этому не мешает строгость ее облика, сумрачность темного взора, сурово сомкнутые губы. Трогает именно сдержанность в выражении чувства - такого глубокого и такого понятного. Вот для этого античное искусство не находило языка. Вспомним античную статую Ниобеи: Ниобее грозит гибель детей, она старается их защитить, все ее тело находится в возбужденном движении. Греки не представляли драматических переживаний без бурных телодвижений, состояние же телесного покоя означало для них и состояние «этоса» - душевного покоя, иногда лишь с примесью легкой задумчивости и печали. Страдание воспринималось как порыв, катаклизм, удар рока. Но затаенное горение, глубинное, не мгновенное, а постоянно длящееся, - перед таким духовным состоянием отступало античное искусство. Византийское же искусство их передает. Путь от греческой Ниобеи к Сикстинской Мадонне лежит через образы, подобные Владимирской богоматери».
| Искусство периода феодальной раздробленности | Содержание |