Общие условия развития культуры. 20–30-е годы называют годами «великого перелома»: образовалась огромная по территории, мощная, многонациональная, индустриально-аграрная, тоталитарная держава, формируется административно-командная система, культ личности И.В. Сталина.
К началу 20-х годов после войн и революций Россия оказалась в состоянии глубочайшего экономического кризиса. Большевистское правительство вынуждено было совершить «первый поворот» – перейти к НЭПу, что позволило с 1923 г. вступить в полосу хозяйственного подъема и к 1925 г. завершить восстановительный процесс.
К 1924 г. СССР получила широкое дипломатическое признание. Однако стремление распространять идеи революции в другие страны вызвало враждебное отношение к Советскому Союзу. С 1925 г. в сложной международной обстановке провозглашается курс на индустриализацию с целью превращения страны в экономически независимую державу.
Грандиозные планы вызвали неподдельный энтузиазм, что способствовало широкому распространению социалистического соревнования. Главную цель этого массового движения совершенно точно сформулировал один из первых стахановцев в сельском хозяйстве К. Борин: «Очень уж хотелось побыстрее построить новую, светлую жизнь».
За рекордно короткий срок страна смогла сделать невиданный рывок. В годы довоенных пятилеток были созданы новые отрасли промышленности (станкостроительная, авиационная, тракторостроительная, автомобильная, химическая). Среди крупнейших предприятий, введенных в строй в 1930-е годы, были Днепрогэс, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, заводы сельскохозяйственного машиностроения, Кузнецкий угольный бассейн (Кузбасс).
На волне эйфории строительства нового, абсолютно справедливого общества мало кто обращал внимание на то, какие средства используются для достижения цели, и какую цену приходится за это платить. Многие показатели социалистического соревнования были откровенной липой, когда результат деятельности больших коллективов приписывался одному человеку. Не обращали внимания и на то, что новые объекты возводятся подчас «на костях», что главной задачей профсоюзов стала не защита социально-экономических интересов рабочего класса, а выполнение и перевыполнение государственных планов путем организации социалистического соревнования.
Та же вера в «коммунистическое завтра» оправдывала сплошную коллективизацию, которая поставила страну на грань гражданской войны, унесла жизни миллионов людей. В 1945 г. Сталин признался У. Черчиллю, что коллективизация была борьбой более «ужасающей», чем Великая Отечественная война. Сейчас эти события называют первым этапом «раскрестьянивания», когда начался процесс отчуждения крестьян от земли, усиленно уничтожались вековые традиции, фактически вернулись крепостное право (работали за «трудодни»; закон 1932 запрещал селянам без специального разрешения покидать колхоз).
Первые результаты непродуманной экономической политики сказались сразу же. Пятилетние планы не выполнялись. Сельское хозяйство влачило жалкое существование. Производительность труда даже в реконструированных отраслях промышленности была существенно ниже, чем в США и странах Западной Европы, хотя их техническая оснащенность не слишком отличалась от западной. Здесь сказались и неумелое руководство, и низкая квалификация работников, и то, что рядом со стахановским трудом существовал в широких масштабах нерадивый, недобросовестный, к тому же плохо оплачиваемый и неизбежно низкокачественный труд. В комсомольской среде того времени отказ выйти на ночной субботник считался позором, прогул в дневную смену – обычным делом, не стоящим серьезного внимания. Поднять дисциплину и улучшить качество труда правительство попыталось с помощью суровых наказаний, введением тюремного заключения за прогулы и опоздания на работу.
В 20–30-е годы кардинальным образом меняется сама партия, стиль партийного руководства, формируется командно-административная система. После смерти Ленина, партийные ряды разрывает борьба за лидерство, которая усиливается в связи с внутренними проблемами и разногласиями по поводу дальнейшего экономического курса страны. Стремления к развитию демократических принципов столкнулись с леворадикальными позициями, требованиями «закрутить гайки», удержать подступы к мировой революции. НЭП, например, представлялся прямым предательством идеалов революции.
Гениальным, в своем роде, политиком оказался Сталин. Он смог сосредоточить и сохранить в своих руках необъятную власть, к 1929 г. стал единоличным лидером Коммунистической партии и Советского государства. Убрав со своего пути и «правых» и «левых», Генсек последовательно проводил в жизнь идеи «ультралевых». Старая большевистская гвардия, спорившая, ищущая компромиссы планомерно уничтожалась.
Партия быстро пополняется в количественном отношении, обычным делом стали юбилейные наборы. От вновь вступивших требовалась только беззаветная преданность идее. Несколько десятков тысяч коммунистов были совсем неграмотными, свыше 26% – самоучки, около 63 % – имели низшее образование. Коммунистов с высшим образованием (вместе с незакончившими) насчитывалось 0,8 %.
С такой гвардией очень легко было запустить молох репрессий, который в первую очередь прошелся по ним самим. Выдвигается тезис «врага», что позволило расправиться с теми, кто понимал утопичность идей советского правительства, и, в тоже время, объяснить народу причину задержки выполнения обещаний. Массовые репрессии в 30-е годы, к тому же, обеспечивали стройки пятилетки бесплатной рабочей силой. В 1934 г. число заключенных в лагерях ГУЛАГа составляло 500 тыс. человек, а в 1940 г. – более 1,5 млн.
В правительство обращаются ученые, видные деятели того времени. Всемирно известный физиолог академик И.П. Павлов ставил в один ряд беды своего народа с фашизмом на Западе. В письме Молотову он говорил, что никакие Днепрогэсы не принесут пользу, если они возводятся усилиями подневольных людей и делают свободного человека рабом.
Совершенно очевидно, что в 20–30-е годы «коренной перелом» произошел и в массовом общественном сознании. С одной стороны, население глубоко поверило в светлое коммунистическое завтра. Нужно сказать, что для этой веры были все основания. Впервые в истории России большевики провозгласили народ хозяином страны. Пообещали отдать фабрики – рабочим, землю – крестьянам, построить свободное демократическое общество, где «каждая кухарка сможет управлять государством». Советская власть национализировала предприятия, объявила войну дворянству и помещикам, рабочие из лачуг перебрались в особняки, правительство прилагало громадные усилия для ликвидации безграмотности.
В 1922 году рабочий день сократился с 10 до 7,6 часа. В новом Кодексе законов о труде устанавливался двухнедельный оплачиваемый отпуск, гарантировалось социальное страхование, охрана труда женщин и подростков. Началось восстановление жилищного фонда, и уже в 1925 году жилплощадь, построенная государством, превысила 3 млн. кв. метров – в полтора раза больше, чем за предшествующие два года.
С другой стороны, массовые репрессии, коллективизация вместе с глубокой верой в светлое завтра породили в душах людей постоянный страх. Происходит раздвоение массового сознания и поведения. Моралью советского общества становится ложь. Ее пускали в ход на сфальсифицированных процессах, в официальных выступлениях и докладах. Вырабатывается привычка к поиску «врага», вместо объективного анализа собственных действий.
В целях самосохранения правительство очень умело и беззастенчиво манипулировало общественным сознанием. Один из ярких примеров – отношение к церкви. В 20-е годы продолжалась беспощадная борьба с религией. Разрушались храмы (не только православные), запрещались культовые обычаи (венчание, крещение, отпевание и т.п.), физически уничтожалось духовенство, конфисковывались церковные ценности.
Однако, в середине 30-х, когда Сталин стал полновластным хозяином (аки бог!), политика партии резко меняется. В 1936 г. ЦК партии издает постановление по поводу антирелигиозной и антинациональной пьесы «Крещение Руси» Демьяна Бедного. Не успевшего перестроится самого преданного борца за революцию, обвиняют в политической недальновидности. Теперь крещение Руси признается явлением положительным, а монастыри важнейшими проводниками просвещения.
Такой поворот был связан со стремлением партийных органов установить полный контроль над населением и некоторые православные установки как нельзя лучше подходили для этого. Как и православная церковь, партия требует отмежеваться от своего «я», объявляя все личное буржуазным предрассудком. Нужно было не только делать как все, но, что самое важное – думать как все. У людей сознательно вырабатывали низкий уровень потребностей. Того же всегда требовала церковь.
Если характерной чертой 20-х годов было широкое распространение дискуссий, свободный диалог между властью и интеллигенцией, то в 30-е годы развитие общественно-политической жизни пришло как бы к своей противоположности – к борьбе с идеями и мнениями. Воцаряется «сталинское единомыслие» – такую меткую характеристику дали этому периоду современные исследователи.
В этих условиях самой печальной оказалась участь интеллигенции, именно она была самой опасной для нового режима. Судьба дореволюционной интеллигенции была предрешена еще в 1917 г. Но в 20-е годы возрождение экономики требовало максимального привлечения творческих сил страны. Отношение к специалистам заметно улучшилось, тем более что многие поверили в революционное обновление всей цивилизации. Советские ученые часто ездили за границу, стажировались в самых известных лабораториях.
Положение стало ухудшаться с 1927 г. (начало индустриализации и коллективизации). Началось запугивание и прямое уничтожение дореволюционного поколения интеллигенции («Шахтинское дело», процессы «Промпартии», «Трудовой крестьянской партии»). Брошюры тех лет утверждали, что 90–95% старых инженеров должны рассматриваться как «контрреволюционные». Сюда же добавилась сталинская концепция «обострения классовой борьбы».
В рядах интеллигенции чрезвычайно быстро росли, как указано в записке М.Н. Покровского, «упадочнические настроения» и «оппозиционность». Началась новая волна эмиграции. Прозрение для многих оказалось невыносимым. В 1930 г. застрелился «глашатай» революции В. Маяковский. Для него последней каплей стало задание партии повернуться «лицом к деревне» и прославлять коллективизацию. Маяковский перед смертью писал, что у него «лицо – одно: оно лицо, а не флюгер».
Помимо репрессий, партийные органы устанавливают жесткий идеологический контроль. Задача борьбы с реакционными группировками, аполитичностью, вредительством в рядах интеллигенции, как старой, так и новой, возлагалась на «Всесоюзную ассоциацию работников науки и техники для содействия социалистическому строительству в СССР» (ВАРНИТСО). При этом ликвидировались независимые издания, творческие союзы, профсоюзные объединения.
В 30-е годы все сферы жизни все больше идеологизируются. Основной задачей культурной революции становится утверждение марксистско-ленинской идеологии в духовной жизни страны.
Образование и просвещение. Создание советской интеллигенции. В области образования продолжается работа по ликвидации неграмотности. В 1939 г. по данным Всесоюзной переписи населения количество грамотных в возрасте от 16 до 50 лет поднялось до 90%, подавляющая часть взрослого населения научилась писать и читать.
Одновременно и очень быстрыми темпами происходило развитие общеобразовательной школы. В 20-е годы в дискуссиях о судьбе образования отстаивалась идея единой школы, причем, хорошо аргументировалась мысль, что последняя не отрицает, а предполагает разнообразие в обучении.
В начале 30-х годов уже не было никаких дискуссий. Во всех ступенях российского образования провели серьезную реформу, в результате которой все дети соответствующего возраста смогли бесплатно учиться, в т.ч. и на родном языке в национальных окраинах. Было построено более 30 тыс. школьных зданий, вдвое увеличилось количество педагогических учебных заведений для подготовки учителей. К концу второй пятилетки (1937 г.) в целом по стране было осуществлено всеобщее обязательное начальное обучение. В 1937 г. в городах было введено всеобщее обязательное семилетнее образование, а в 1939 г. поставлена задача перехода ко всеобщему среднему образованию.
В это же время в систему народного образования были заложены принципы, надолго ставшие серьезным тормозом в ее качественном росте. Отказались от дифференциации обучения в соответствии со способностями учащихся, фактически были свернуты соответствующие педагогические и психологические исследования. Устанавливались одинаковые для всех программы, учебники, методики, вводится пресловутая «процентомания». Советская школа оказалась максимально унифицирована – унифицированные идеи («догмы»), унифицированные люди («винтики»). Таким образом, правительство благополучно закрепило основы административной системы в образовании, а сама система обеспечила себе жизнь в последующих поколениях.
С конца 20-х гг. начинается невиданный рост высшей школы. В связи с курсом на коренную реконструкцию народного хозяйства открываются сотни новых вузов, особенно технических и сельскохозяйственных. Широкое распространение получило высшее и среднее специальное образование без отрыва от производства, причем, учиться могли как подростки, так и взрослые через систему заочного обучения, через экстернат, ФЗО (фабрично-заводское обучение), рабфаки, школы сельской молодежи.
Уже к 1933 г. по количеству студентов СССР превзошел Германию, Англию, Японию, Польшу и Австрию, вместе взятые. Масса людей получила возможность учиться и к концу 30-х годов страна удовлетворила острый голод в квалифицированных специалистах для производственной сферы.
В тоже время, для такого количества открытых учебных заведений не хватало преподавателей, помещений и оборудования. Встречались руководители вузов не имеющие не только высшего, но и среднего образования. Тем более что и состав студентов, при тогдашних условиях приема (в первую очередь поступали коммунисты и комсомольцы) был не самым лучшим. Директор института мясной промышленности так говорит о своих слушателях: 40% – слабокультурных, 40% – малокультурных, 11% – совсем не культурных и только 9% относительно культурных. В этих условиях качество образования оказалось достаточно низким.
Все учебные заведения мыслились как главные центры коммунистического воспитания советских людей. Повсеместно создаются комсомольские и пионерские организации. Много внимания уделялось изучению марксистско-ленинских дисциплин (работ К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина, истории формаций, классовой борьбы, революций, советского строительства). Вместо юридических факультетов и исторических отделений историко-филологических факультетов стали образовывать факультеты общественных наук, специальные вузы по подготовке партийных и советских кадров.
Помимо системы высшего образования, одним из распространенных способов создания новой советской интеллигенции становится «выдвиженчество», когда вчерашний рабочий назначался директором завода. Среди руководителей промышленных предприятий выдвиженцы из рабочих составляли в текстильной промышленности 54%, в металлической – 73%, электротехнической – 75 %, среди председателей правлений трестов союзного значения – 52,9%.
Наука. В 20-е гг. советская наука продолжает дореволюционные русские традиции. В это время работают И.П. Павлов, К.Э. Циолковский, Н.Е. Жуковский, В.И. Вернадский. Им на смену приходит новое, не менее талантливое поколение.
В СССР была создана уникальная физическая школа. А.Ф. Иоффе руководил исследованиями по полупроводникам. Полимерами занимались А.П. Александров и П.П. Кобеко. Исследования по ядру возглавлял И.В. Курчатов. Ведущими специалистами в мире были признаны П.Л. Капица, Л.Д. Ландау, Ю.Б. Харитон. В августе 1928 г. В СССР прошел VI съезда русских физиков, где приняли участие многие зарубежные ученые.
Важное место в научных исследованиях принадлежало советским химикам. Рядом с именами М.В. Ломоносова, Д.И. Менделеева ставили имя В.Н. Ипатьева, бывшего в то время членом всех ведущих международных научных обществ. Под его руководством в России находилась вся химическая промышленность (включая военную). На основе научных изысканий академика С.В. Лебедева в Советском Союзе впервые в мире было организовано массовое производство синтетического каучука.
В 30-х годах были созданы первоклассные самолеты, на которых наши летчики ставили мировые рекорды дальности и высоты полета. В 1937 г. на самолете АНТ-25 (конструктора А.Н. Туполева) В.П. Чкалов, Г.Ф. Байдуков и А.В. Беляков совершили беспересадочный перелет Москва – Портленд (США) через Северный полюс, покрыв расстояние свыше 10 тыс. км.
Советские ученые сделали ряд крупных географических открытий. В.К. Арсеньев, автор знаменитых книг «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» проводит экспедиции по Приморью, Приамурью, Камчатке и Командорам, пишет научные труды, которые приковывают внимание как отечественных, так и зарубежных ученых. Важную роль в изучении Крайнего Севера сыграл длившийся 274 дня дрейф на льдине в районе Северного полюса, осуществленный в 1937 г. И.Д. Папаниным, Э.Т. Кренкелем, Л.П. Ширшовым, Е.А. Федоровым.
Академиком И.М. Губкиным и его сотрудниками проведены исследования в области геологии нефтяных месторождений, которые привели к открытию нового богатейшего нефтеносного района между Волгой и Уралом – «второго Баку». Разные области геологии охватил своими исследованиями уроженец рязанского края А.Д. Архангельский. Он занимался изучением Курских магнитных аномалий, нефтеносных отложений Кавказа, современных осадков Каспийского и Черного морей, геологией Крыма.
С конца 20-х в науке так же начался «великий перелом». В 1927 г. без суда и следствия расстреляли 20 ученых. В 1929 г. в состав Академии заставили избрать 10 коммунистов, а «строптивую» Академию пригрозили распустить.
Расходы на науку в то время росли как никогда быстро. К концу 30-х годов в СССР было около 1800 научно-исследовательских учреждений. Число научных работников превысило 98 тыс. человек. Но теперь именно партийные органы решали, какие направления науки полезны для общества, а какие нет. Ученые обязаны были подтвердить свою лояльность власти. На тех, кто не собирался мириться с несвободой и не собирался признавать марксизм-ленинизм основой всех наук, быстро находили управу. В 1938 г. был арестован уже всемирно известный Л. Ландау, в 39-м – отпущен (дело, правда, не закрыли) потому, что Ландау нашел в себе силы покаяться и за него заступился П. Капица, что он делал с риском для жизни далеко не единожды.
Судьба, не только многих ученых, но и целых отраслей наук оказалась трагичной. Уничтожается цвет экономической науки: В.Г. Громан, Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов. Началась атака на биологию, физиологию, психологию.
Одновременно широко распространяются лженаучные данные. Генетику заменила «лысенковщина». Академик Т.Д. Лысенко на основе своих опытов с яровизацией (открытых еще в прошлом столетии и к этому времени во многих странах подтвердилась их полная никчемность) пообещал максимально быстро накормить страну. Ему поверили. Одновременно оборвалась жизнь трех ученых, к тому времени широко известных в мировой генетике – Н.И. Вавилова, Н.К. Кольцова, С.С. Четверикова.
Гуманитарные науки допускались только в рамках марксистско-ленинской методологии. Особенно активно стали переписывать историю. Часто это делалось откровенно «топорно». В 1938 г. в журнале «Пропаганда и агитация» в статье М. Карчевской, посвященной Ленину в дни Октября, рассказывается о прибытии вождя революции в Смольный: «После короткой деловой информации товарища Сталина о положении дел, В.И. Ленин утвердил все распоряжения И.В. Сталина и вместе с товарищем Сталиным возглавил восстание».
Многие советские исследователи, не имея возможности нормальной научной работы и не будучи уверенными в личной безопасности, покидают страну. По данным «Исторической энциклопедии», общее число эмигрантов составляло после революции 2 млн. человек, в том числе около 500 ученых.
Основные тенденции в литературе и искусстве. В 20-е годы в крупных городах жизнь, что называется, бурлила. В Москве заработала первая радиостанция, в конце 30-х появилось телевидение. Одно за другим открывались учебные заведения, курсы, клубы, театральные и художественные студии. Клубы, особенно в сельской местности, стали центрами и политической, и культурной жизни. Здесь читали лекции, показывали фильмы, выступали артисты, работали библиотеки, художественные кружки и курсы ликбеза, выпускались стенгазеты, проводили общие собрания.
Никогда в прошлом и нигде в мире у произведений искусства не было такой широкой, такой массовой, подлинно народной аудитории, как в нашей стране. Об этом красноречиво свидетельствуют показатели посещаемости театров, концертных залов, художественных музеев и выставок, развитие киносети, книжное издательство и пользование библиотечными фондами.
Неудивительно, что поначалу большая часть творческой интеллигенции положительно воспринимает события Октября. О чем ярко свидетельствует хотя бы письмо А. Фадеева, написанное в 1956 г. в ночь самоубийства: «С каким чувством свободы и открытости мира входило мое поколение в литературу при Ленине, какие силы необъятные были в душе и какие прекрасные произведения мы создавали и еще могли бы создать!».
Писатели, поэты, художники искренне стали прославлять революцию, «новую эру человечества», яростно спорить о будущем художественной культуры. Сейчас трудно даже представить ту легкость, с которой возникали и исчезали творческие объединения. Они выдвигали свои программы, предлагали свое видение окружающего мира. По-прежнему, массовыми оставались пролеткультовские течения в своем стремлении создать чисто пролетарскую культуру.
Отсюда, творчество 20-х годов представляет собой борьбу полюсов: реалистических и ирреалистических тенденций. При этом основное внимание сосредоточено на личности, попытке понять предназначение человеческого существования. Характерной чертой творчества 20-х гг. остается его метафоричность, символичность, иносказательность.
В 1932 году был свершен переворот и здесь. Вопреки принятой в 1925 году резолюции ЦК РКП (б) «О политике партии в области художественной литературы», где говорилось четко и ясно, что «партия должна всемерно искоренять попытки самодельного и некомпетентного административного вмешательства в литературные дела», разрешался только «социалистический реализм», как наиболее понятный народным массам.
Требовалось изображать советский народа в труде, в спорте, строящим коммунизм под руководством коммунистической партии. Художественная культура теперь была обязана показывать только преимущества социалистического строя, его достижения. Никакие пессимистические нотки не допускались. Учитывая многонациональный состав СССР, предполагалось развитие национального искусства. Под этим подразумевались герои, одетые в национальные одежды, национальный пейзаж, но делать и думать они должны были в рамках социалистического реализма.
Ликвидировались все течения и группировки. Уровень способностей, в общем-то, не имел значения. С 30-х годов вплоть до периода перестройки партия сама назначала, кто будет первым, кто вторым. Конечно, ни о каком реализме, в принятом понимании, речь не шла. Всех нарушителей установленных правил обвиняли в формализме.
Уже в 20-е, а тем более в 30-е годы, часть творческой интеллигенции более чем критично относилась к проводимому эксперименту, высказывала опасение за будущее страны. Появляется целый пласт художественной культуры, оппозиционной генеральной линии партии.
Литература. В 20-е годы «Перевал», кружок «серапионов» (Вс. Иванов, М. Слонимский, М. Зощенко, В Каверин, Е. Полонская) защищали традиционные представления об искусстве, говорили о самоценности творчества, об общечеловеческой, а не узкоклассовой значимости литературы.
Крайний рационализм, ультраклассовость, рассмотрение искусства как орудия политической борьбы проповедовал РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). Рапповцы затеяли дискуссию – «Какой человек необходим для нашей эпохи?». Государство поддержало, а общество приняло рапповскую концепцию личности, где человек – носитель классовой субстанции, а классовое начало превыше всего. Все общечеловеческое (любовь к женщине, к ребенку, жизнь, счастье) объявляется рудиментами буржуазной морали. Эта концепция вела к дегуманизации общественной жизни, к насилию над человеком в реальной жизни.
Рапповцы выдвинули требования «литературы факта», «одемьянивания литературы» (писать всем как Демьян Бедный). Одна из последних акций организации – призыв ударников в литературу. Рабочие – ударники превращались в «писателей – ударников», создавая «шедевры» типа:
Работница Пыжова
Стажа трудового
По нашему отделу
Имеет двадцать лет.
Она у нас в отделе
Всегда стоит у дела
Прогулов самовольных
У ней в помине нет.
В 1932 году все литературные группировки ликвидировались. В 1934 г. был создан Союза писателей СССР и единственным методом советской литературы провозглашен, как уже говорилось, «социалистический реализм».
Возникает «послушная», «управляемая» литература. В произведениях, в обязательном порядке, побеждала революция, белых изображали только в карикатурных тонах, общество стали рисовать как предельно ясное, беспроблемное, абсолютно однородное. Внимание сосредотачивается на творческом энтузиазме народных масс, создающих новый, небывалый прежде мир.
Необходимо подчеркнуть, что книги, очерки и рассказы соответствующего содержания стали появляться сразу после революции. Они отражали определенные настроения и пользовались часто огромнейшей и заслуженной популярностью. Как например, «Как закалялась сталь» Н. Островского, «Школа» А. Гайдара, «Чапаев» Д. Фурманова. Появление подобной литературы закономерность. Плохо то, что всем остальным произведениям было отказано в праве на существование.
Литературное творчество продолжало оставаться носителем традиционных моральных ценностей. Сигналы тревоги по поводу несвободы жизни, бюрократического окостенения, понижения нравственного уровня культуры были слышны уже в 1921 г. в сатирическом романе И. Эренбурга «Хулио Хуренито». Спешили сказать всему миру, насколько сложен и противоречив путь революции лучшие мастера поэзии и прозы М. Булгаков («Белая гвардия», «Мастер и Маргарита», «Собачье сердце», «Дьяволиада»), А. Платонов («Чевенгур»), Б. Пильняк («Повести погашенной луны)», О. Мандельштам (поэма «Сумерки свободы»), Е. Замятин в романе – предупреждении «Мы», изобразивший коммунизм в виде казарменного ада.
Многие произведения, если и увидели свет в 20-е, были запрещены в 30-е годы. Абсолютное большинство нашли своего читателя только после начала «перестройки».
Кино становится самым массовым и любимым народом видом искусства, тем более что в 30-е гг. газеты, журналы, книги стали выходить очень маленькими тиражами.
В период НЭПа рядом с государственными возникли общественные и частные кинопредприятия. Большинство из них занимались прибыльным прокатом заграничных фильмов, американских, немецких, французских детективов, комедий, мелодрам, далеко не самых лучших по качеству. Число кинотеатров и их пропускная способность значительно возросли.
Уже в 1924 г. на партийном съезде прозвучало требование «обеспечить идейное руководство и контроль со стороны государства и партии», потому что кино превратилось «в проповедника буржуазного влияния и разложения трудящихся масс». Правительство четко определило главную задачу кинематографа – создание фильмов о революционной борьбе, О Ленине и видных деятелях революционного движения, о становлении нового быта, счастливого, справедливого общества, т.е. именно в кинематографе раньше всего попытались внедрить идеи социалистического реализма.
В 20-е годы режиссеры еще имели право выбора. На студии «Межрабпом-Русь» выходят замечательные фильмы Я. Протазанова («Аэлита», «Процесс о трех миллионах», «Праздник святого Иоргена», «Бесприданница»), В. Пудовкина. («Мать»), А. Довженко («Арсенал»), Ф. Эрмлера («Парижский сапожник»).
Большое влияние на развитие советского киноискусства оказала документалистика. К максимальной достоверности киноизображений стремился, пожалуй, самый выдающийся в то время режиссер – новатор С.М. Эйзенштейн. Сцены встречи Ленина на площади у Финляндского вокзала, июльский расстрел демонстрации на углу Садовой и Невского, штурм Зимнего поставлены и сняты таким образом, что соответствующие кадры из художественного фильма «Октябрь» и по сей день часто используют за рубежом как кинодокументы русской революции.
Закономерно, что Эйзенштейн стал родоначальником и советского «интеллектуального кино». Он научно и досконально изучал любую проблему, с которой ему приходилось столкнуться, свободно говорил, читал и писал на английском, французском и немецком языках. В его фильмах «Броненосец «Потемкин», «Октябрь», «Иван Грозный» нашли место интересные символы и метафоры (Керенский шествует по парадной лестнице Зимнего, принимая позу Наполеона; тренькает балалайка параллельно с болтовней меньшевика-балаболки).
В 30-е годы кинематограф обретает голос и в тоже время, в основном, выполняет «социальный заказ». Главными героями фильмов становятся Чапаев, Щорс, герои труда, «перевоспитавшиеся» колхозники («Чапаев» братья Васильевы, «Встречный» Ф. Эрмлера и С. Юткевича, «Ленин в Октябре» М. Ромма, «Трактористы» И. Пырьева). В этих картинах были заняты прекрасные актеры (Б. Чирков, Б. Щукин, М. Штраух, Б. Бабочкин, И. Ильинский, М. Ладынина). На экране создавался идеал для народа – умного, доброго, устанавливающего трудовые рекорды строителя коммунизма, к тому же бдительного и беспощадного к врагам советской власти.
«Идеологические контролеры» не оставляли без внимания даже такого, казалось бы, искренне преданного делу революции человека, как Эйзенштейн. Сначала режиссера «поругивали» за «недопонимание», затем стали запрещать его фильмы.
Особую страницу в советскую кинолетопись вписали режиссер Г. Александров и актриса Л. Орлова. Александрова, по праву, называли «королем» музыкальной комедии. В его картинах («Веселые ребята», «Цирк», «Волга – Волга», «Весна») было много музыки, танцев, шуток. К стати, отечественная цензура чуть было не запретила «Веселых ребят», потому что «вещь блестяще талантлива, но социального хребта в ней нет».
Таким образом, в 20–30-е годы «великий перелом» произошел во всех областях жизни советского народа и носил он весьма противоречивый и спорный характер. В конце 30-х гг. предельно обостряется международная обстановка. Страна стояла на пороге новых испытаний.
Игорь Эммануилович Грабарь
На озере
«Черные вороны готовят разбойничий набег на СССР»
Шадр Иван Дмитриевич
Булыжник – оружие пролетариата
Иогансон Борис Владимирович
Допрос коммунистов
Александр Александрович Дейнека
Текстильщицы. 1927
| Содержание |